Работы, которые войдут в экспозицию, хранятся в крупнейших музеях мира – в Центре Помпиду в Париже, Британском музее в Лондоне, Национальном музее Кувейта и др., передает afisha.mail.ru.
Каллиграфия — искусство изображения слова — занимает особое место в исламской культуре. С самых первых веков ислама каллиграфия была вознесена на уровень сакрального искусства, тогда как арабский язык получил статус языка Божественного откровения. Постепенно каллиграфия вошла в повседневную жизнь мусульман через рукописи религиозного и светского содержания, тексты официальных документов, архитектурный декор зданий, надписи на предметах прикладного искусства из металла, керамики, камня, стекла, дерева, ткани.
Новая волна интереса к каллиграфии в художественной среде Ближнего Востока пришлась на середину-2 пол. 20 в. Арабское письмо появляется на полотнах художников как символ национальной самобытности, возвращения к истокам родной культуры. Они обращаются к традиционной каллиграфии в поисках новых композиционных решений, форм, стилей, сообщает сайт Государственного Эрмитажа.
Смотреть на арабскую вязь одно удовольствие, пишет «Коммерсант-Weekend». Тем более что понимать арабский язык совершенно необязательно. Тунисский художник Нджа Махдауи плетет бисерный узор из букв, не увязывая их в слова. Растянутое по широким цветным полосам кружево знаков напоминает и златотканые орнаменты, и запутанные авангардные партитуры композиторов 1950-х. Живущая в Лондоне иранка Малихе Афнан накрывает мелко исписанные листы окрашенной марлей, сравнивая текст с лицом под паранджой. Это типичные концептуальные объекты, отчетливо феминистские, и они все называются завуалированными — намерения, признания, доказательства. Парижанин и алжирец Рашид Корайши перемежает реальные буквы их зеркальными отображениями и просто выдуманными значками. Его керамические блюда похожи на знаменитый Фестский диск с его неразгаданными письменами и пиктограммами.
Даже если можно прочесть надписи, не они тут главные. Давно переселившийся в Англию ливиец Али Омар Эрмес пишет эпические полотна два на полтора, где почти все пространство занимают одна или несколько букв, а между ними рассыпаны цитаты из арабской литературы, отсылающие к насущным проблемам. Как борхесовский Алеф, эти громадные буквы тщатся заключить в себе Вселенную. Для мусульманина весь мир, как свиток, разворачивается из точки: Коран раскручивается из первой главы, глава из первой фразы («Во имя Аллаха милостивого, милосердного»), фраза из слова, слово из буквы. При этом каждая буква полна сакральной символики и может означать цвет, стихию, планету, знак Зодиака. Погружая их в живописную среду, Эрмес предпочитает традиционному лаконизму щедрые красочные сполохи, которые привели бы в ужас каллиграфов прошлого, пишет буквы размашисто, небрежно, словно бы желая превратить их в бессмысленные загогулины. Отход от буквенной символики высвобождает давно стертую каллиграфией пластическую энергию. Как и Махдауи, Эрмес считает себя скорее художником, чем каллиграфом.
Выставка организована Государственным Эрмитажем совместно с галереей «Триумф» (Москва).
16 ноября 2007 г. — 9 декабря 2007 г.
(залы N 28-32)
