Одно из крупнейших российских издательств уже отгрузило 16 тонн книг в рамках этого проекта. В ближайшее время 1 000 комплектов по 100 книг каждый отправится в Челябинскую область, на очереди — Магнитогорск, сообщают «Известия».
Петербургский Фонд Лихачева уже намерен передать в проект «Хорошая книга» 500 книг Дмитрия Сергеевича. Людмила Улицкая рассказала, что ведутся переговоры с рядом «толстых» журналов — по искусствознанию и психологии для передачи подписок в библиотеки, передает ИА REGNUM. Писательница надеется, что проект найдет понимание и у представителей бизнеса, и у людей среднего класса.
Людмила Улицкая продолжает свой предыдущий социальный проект «Другой, Другие. О других», уже вышло пять книг, в целом их будет 18-20. Кроме этого, сейчас писательница работает над составлением книги, посвященной памяти священника Георгия Чистякова, служившего в храме Республиканской детской больницы в Москве, где лечатся дети с онкологическими заболеваниями. «Я в книге пишу о том, что может сделать волонтер, доброволец — помочь страдающим детям, в том числе и тем, кого не удается спасти».
Людмила Улицкая рассказала о своих проектах и ответила на вопросы, пишет газета «Метро».
Кого вы считаете “мусорными” писателями?
– Ни за что на свете я не стану называть их имена. Не хочу плохо говорить о своих коллегах, даже если они мне не нравятся. Кроме того, если мне эта книга не нравится, совсем не значит, что она плохая. Когда-то в юности настоящим открытием для меня стал Марсель Пруст. Сегодня я не могу прочитать даже страницу – мне скучно. Но точно могу сказать, что Марсель Пруст – это не мусор. Я просто призываю быть бдительным в области печатного слова, читайте то, что вам нужно, полезно, интересно. Не опускайтесь ниже своего уровня.
Какая книга вам особенно дорога?
– Она досталась мне от бабушки. Книга очень странно выглядит, она в самодельном переплете. Это “Восстание ангелов” Анатоля Франса. На последней странице написано: “Эту книгу я переплел 18 марта 1933 года в камере № 9 на Лубянке. Переплел из старых носков и хлебного мякиша”. Это был мой дед, которого я видела всего один раз в жизни.
Людмила Евгеньевна, как вернуть взрослых и детей к чтению хороших книг?
– Я всегда говорю, что воспитание – это не наука, а искусство. Самое лучшее, что мы можем сделать для своих детей, – это жить с ними совместной жизнью. Если вы начали с “Курочки Рябы” и ваш ребенок полюбил книжку с раннего детства, то есть шанс, что он и дальше будет читать. Чем позже вы начинаете, тем труднее. Хотя иногда происходят интересные вещи. Моего младшего сына в десять лет было не оторвать от гитары, музыкальная композиция “Во саду ли, в огороде” меня сводила с ума. А он стал джазовым музыкантом. То, что меня раздражало и казалось невозможным, в конце концов оказалось его профессией. Он поздно начал учиться, но это ему не помешало стать хорошим музыкантом.
Вы пришли к писательской профессии уже в зрелом возрасте. Вам было трудно?
– Вообще-то становиться писательницей я не собиралась. Просто меня выгнали с работы из-за того, что я читала самиздатовскую литературу. На работу меня никуда не брали, потом родились дети. По первой профессии я биолог-генетик, и когда пришло время устраиваться, я поняла, что к прошлой профессии мне не вернуться: генетика шагнула далеко вперед. Я увлеклась театром и писательской деятельностью. Оказалось, что удачно.
Почему вы не взяли псевдоним?
– Улицкая – это моя девичья фамилия. Когда я вышла второй раз замуж, я стала Евгеньевой Людмилой Евгеньевной. Звучит это как-то по-одесски. И я решила взять фамилию своего отца и деда. Правда, теперь мои издатели мучаются, потому что на разных языках эта фамилия пишется совершенно по-разному.
У всех ли героев ваших книг есть реальные прототипы?
– Это собирательные образы, но иногда я беру чьи-то внешние черты и черты характера. Например, у главного героя повести “Веселые похороны” целых пять прототипов. Эта история навязчиво повторялась в моей жизни, и я решила написать книгу. В ней описывается уход из жизни очень обаятельного человека. Когда такой человек уходит, он думает о том, что останется после него и старается примирить людей вокруг себя. Одна история произошла почти тридцать лет назад – это был мой первый муж Юра, который умер от той самой болезни, которая описана в книге. Последний прототип – мой друг из Нью-Йорка, художник. Между ними было еще несколько историй.
