Дмитрий Светозаров подчеркивает, что «картина максимально приближена к тем смыслам, которые вкладывал Достоевский. Я имею в виду, прежде всего, близость духу и букве самого произведения». Это означает, что фильм должен эмоционально и зрелищно, как сделал это писатель, донести до зрителя главную мысль произведения — убийца — это неудачник, которому никогда не будет даровано душевное спокойствие и покаяние, сообщает www.interlinks.ru.
Режиссер также отмечает, что лента воссоздает на экране уникальный текст романа, учитывая все мельчайшие детали, эпизоды, и даже ужасные сны Раскольникова, которые были неотъемлемой частью его пути к преступлению.
Основным критерием отбора актеров на главные роли была внешняя схожесть с героями романа. Так, роль Родиона Раскольникова, который по книге обладал французской внешностью, доверили дебютанту, питерскому актеру Владимиру Кошевому. Александр Балуев играет Свидригайлова, по описанию Достоевского, здорового, голубоглазого купца с шикарной бородой. В роли матери Родиона, Пульхерии Раскольниковой — Елена Яковлева. Андрей Панин играет Порфирия Петровича. В картине также заняты Сергей Бехтерев, Юрий Кузнецов, Андрей Зибров и Светлана Смирнова.
Балуев в роли Свидригайлова Полина Филоненко в роли Сони
Исполняющий роль Раскольникова молодой артист Владимир Кошевой — прямо-таки красавец, считает обозреватель «Коммерсанта». Причем именно такой, каким описан у Достоевского: «он был замечательно хорош собою, с прекрасными темными глазами, темно-рус, ростом выше среднего, тонок и строен». И вообще, он изображает юношу «фантастического», с «теоретически раздраженным сердцем», который «людей презирает, бледным ангелом ходит», себя и других поедом ест и почти с ума сходит вполне сносно. Хотя работа это тяжелая — сериал снят очень близко к тексту, так что первые три серии несчастному молодому человеку приходится бродить по однообразным закоулкам и беседовать самому с собой. И странно было бы пенять артисту, что ему не все время удается сделать это зрелище увлекательным для зрителя.
Кроме внешних данных исполнителя главной роли у нового «Преступления» есть еще достоинства. Главное состоит в том, что создатели фильма не поддержали сегодняшнего тренда придавать любой картине из дореволюционной русской жизни эдакую ностальгически одухотворенную тональность, при которой что ни покажи — хоть придорожный трактир, хоть «веселый дом»,- все оказывается ну очень милое. И если даже бедненько, так обязательно чистенько.
Конечно, команде нового «Преступления» материал предоставлял особые возможности, и нельзя не признать, они ими воспользовались вполне. Зрителя постоянно тыкают носом в разнообразные свидетельства нищеты и весьма искусно кинематографически поданную грязь. Половой в трактире накладывает еду образцово грязными руками, у Раскольникова идеально сальные волосы, а практически везде и всюду ползают бройлерные мухи. На предсмертной телятине Свидригайлова они устраивают прямо-таки отвратительную мушиную свадьбу. С телятиной это, может быть, и перебор — очень уж она розовая, а мухи слишком уж тучные и черные, и слишком уж все это метафорично. Но в целом — в смысле верности тексту, в котором про главных действующих лиц так прямо и сказано, что они были «задавлены бедностью»,- работает.
Еще артист Андрей Зибров отлично играет роль Лужина. И вообще — некоторые артисты хорошо играют. Самоочевидный Андрей Панин (кому ж еще быть Порфирием Петровичем) совсем хорош в сцене «вы и убили-с», а из Юрия Кузнецова, конечно, получился очень точный Мармеладов. Зато другие артисты играют гораздо хуже, а из сцен сумасшествия и смерти Катерины Ивановны и самоубийства Свидригайлова получилось такое картинно-жалкое зрелище, что хочется отвести глаза.
Все идет по плану вплоть до восьмой серии — в положенное время истерзавшийся вконец Родион Романович в изнеможении падает на подставленный ему полицейскими чиновниками стул и произносит: «Это я тогда убил старуху-чиновницу». Следующим кадром мы видим посыпанную снежком каторгу. У острога мнется укутанная в платок Соня в исполнении молодой артистки Полины Филоненко. Затем — перед нами Раскольников в кандалах и арестантской шапке. Его внутренний монолог строго соответствует тексту Достоевского: «Ну, чем мой поступок кажется им так безобразен? Тем, что он — злодеяние? Что значит слово «злодеяние»? Совесть моя спокойна… В таком случае даже многие благодетели человечества, не наследовавшие власти, а сами ее захватившие, должны бы были быть казнены при самых первых своих шагах. Но те люди вынесли свои шаги, и потому они правы, а я не вынес, и, стало быть, я не имел права разрешить себе этот шаг». Потом показывают, как бритого наголо Раскольникова выводят на свидание с Соней и несчастная пара печально сидит на берегу «широкой пустынной реки». Камера отъезжает. Титры.
И никакой тебе обретенной любви Раскольникова к Соне. Никакого падения к ее ногам, никакой «зари обновленного будущего», сияющей на их лицах. И никакого Евангелия. И никакого воскресения — ни Лазаря, ни Раскольникова к новой жизни. А раз ничего этого нет, так, значит, все совсем наоборот — значит, не ошибался всю дорогу Раскольников: если ты можешь вынести свой шаг, ну, например, зарубишь топором старушку и ее слабоумную сестру, а потом, посвистывая, отправишься по своим делам,- значит, ты право имеешь. А если все-таки потом распустил слюни — место тебе в остроге. Так что из новой экранизации «Преступления и наказания» нельзя не сделать вывод, что Достоевский написал просто-напросто роман о слабаке.
Режиссер Дмитрий Светозаров утверждает, что у него было право на такую трактовку. Эпилог «Преступления», по его мнению, написан другим языком, чем весь роман, откровенно приделан к тексту, прямо-таки притянут к роману за уши. «И вообще,- говорит режиссер,- вопрос о Боге у Достоевского сложнейший. А в теперешней псевдоправославной России он мог бы оказаться просто опасным». Тут даже возразить нечего: да, с Богом у Достоевского отношения были сложные. Да, в теперешней России про Бога говорить трудно: легко скатиться либо в мракобесие, либо в общепатриотический мейнстрим. Что все-таки не означает, что можно отрезать конец у не самого распоследнего в литературе текста и вот так запросто лишить его катарсиса просто потому, что этот конец не нравится, а катарсис кажется нелогичным. И вообще, что же это выходит: про Бога, раскаянье и обновление — опасно. А про то, что — как в итоге из этой экранизации следует — если кто не тварь дрожащая, так тот право имеет и может старушек глушить — это не опасно?
