Би-би-си: Валерий Абисалович, вы родились в Москве, но выросли во Владикавказе. Ваше отношение к тому, что произошло в Южной Осетии и в Грузии?
Валерий Гергиев: Это огромная трагедия, особенно для Южной Осетии. Две тысячи людей — это огромная потеря. Что касается реакции России, для меня она была запоздалой, но, в конце концов, появление российских войск спасло, может быть, еще две-три тысячи людей, которые прятались там по подвалам. Акция на уничтожение всего и вся в Южной Осетии, по-видимому, была спланирована, и то, что это совпало с открытием Олимпийских игр… Может, это не совпадение, но я не политик и не журналист, который должен докопаться до этих фактов.
Я знаю одно. Когда сразу убито 1000-1200 людей, многие из которых уже мирно спали в своих домах, мировое сообщество мимо этого факта пройти не может. Если этот факт как-то замалчивался, то теперь журналисты могут побывать в Цхинвали, увидеть все своими глазами. У меня много друзей, родственников в Южной Осетии. Я сам не потерял близких родственников, но среди моих друзей есть люди, которые потеряли пять человек в одной семье. Пять человек в одной семье, которые оставались там, не смогли выехать!
Это трагедия огромного масштаба… Россия сделала все возможное, чтобы спасти остальных от полного уничтожения. Сегодня будущее Южной Осетии или Абхазии — это вопрос не сиюминутный. А вот как помочь людям, чтобы они почувствовали, что защищены от подобной трагедии в будущем, — это, пожалуй, та роль, которую Россия сейчас играет.
Би-би-си: Вы очень многое сделали после Бесланской трагедии, всячески пытались способствовать миру на Кавказе. Что могут сделать люди искусства? Ведь на самом деле понимание между народами остается, не так ли?
В.Г.: У меня очень много друзей в Грузии и среди грузин. Если мы сейчас сразу начнем попытки успокоить или даже сблизить народы, нас обзовут предателями — это в лучшем случае… Поэтому сейчас надо, по-видимому, смотреть, что будет дальше, что будет с теми, кто остался жив: как им будут помогать, чтобы была в домах вода, чтобы они могли спать и укрываться теплыми одеялами.
Конечно, мы будем работать, если такая возможность представится, особенно для детей, чтобы мир им не казался черным, страшным. Они должны понять, что из-за ошибочных, преступных действий каких-то политиков им пришлось пострадать уже в начале жизни. Они должны будут увидеть и другую правду, что есть люди, которые всегда будут готовы им помочь. Наверное, я тоже буду в числе таких людей.
Мне не хотелось бы называть произошедшее только осетинской трагедией. Любой грузин, который погиб во время этой трагедии, это тоже огромная боль. Но, мне кажется, нет прощения тем нескольким людям, а может быть, даже одному человеку, который отдал приказ на начало такой операции… на уничтожение.
Би-би-си: Людям искусства, что остается в такой ситуации? Только благотворительные акции, или когда накал страстей снизится, возможно, выход на разговор с политиками, на более высокий уровень — у вас колоссальные знакомства во всем мире… Вас знают абсолютно всюду, к вашему мнению прислушиваются.
В.Г.: Я уже достиг того возраста и положения, когда я одинаково спокойно отношусь к тому, выслушает ли меня, ну, например, Кондолиза Райс, с которой я знаком, или Джордж Буш, которого мы принимали в Мариинском театре, или Джон Маккейн, с которым я встречался пару раз. Но это совершенно сейчас не важно. Важно — сможем ли мы помочь сотням тысяч людей в Грузии и Осетии найти тот сценарий, пускай вначале шаткий, чтобы они перестали стремиться к тому, чтобы и дальше воевать и думать только об отмщении, потому что это только приведет к новым жертвам.
Если такая возможность представится — и в России, и в Европе, и в Америке — я, конечно, буду говорить о том, в чем я совершенно убежден. Если бы я сегодня не знал о происшедшем в первую ночь, я бы не рисковал своей репутацией. Сегодня об этом уже нельзя молчать: президент Саакашвили говорит о том, что это Россия разбомбила Цхинвали. Но ведь есть свидетели трагедии…
Би-би-си: Вы уверены, что можно говорить о возможности мирного сценария? Можно ли такой сценарий найти, когда слишком разные устремления и интересы у людей, населяющих Кавказ?
В.Г.: Тут надо прямо говорить о том, что политическое руководство России и Грузии — это очень разные люди, и по своим представлениям о том, что такое руководство страной, и по действиям, и по заявлениям. Вы не можете себе представить реакцию Медведева или Путина, которая будет похожа на реакцию Саакашвили. Ну, что сегодня объяснять Медведеву реакцию России, он и так ее объяснил: это геноцид, который надо было остановить немедленно…
Сегодня, зная и наше руководство политическое, могу сказать — это люди весьма уравновешенные. И мне кажется в Грузии, в конце концов, успешная политическая линия может базироваться только на уравновешенных, взвешенных и, я бы даже сказал, мудрых решениях. Способен ли на них Саакашвили, я не знаю.
Хочется просто пожелать сегодня всем в Грузии и в России спокойствия и мудрости, потому что можно еще много дров наломать. А главное — погибнет не президент Грузии, погибнут опять молодые люди, солдаты, дети, старики, женщины. Этого нельзя допустить.
