Библейская интонация неизбежна при разговоре о династии Маковских. Начало ей положил московский бухгалтер, гитарист, страстный коллекционер, держатель литературно-артистического салона и автор милых «альбомных» акварелей и рисунков Егор Иванович (1802-1886). Егор родил будущих академиков Владимира (1846-1920), автора хрестоматийного жалостливого «Свидания» (1883), и Константина (1839-1915), Николая (1841-1886) и Александру (1833-1915).
Владимир Егорович родил академика Александра (1869-1924) и архитектора Константина (1871-1926). Константин Егорович родил литератора Сергея (1877-1962) и скульптора Елену (1878-1967). Константин Владимирович — искусствоведа и реставратора Наталью (1903-1968), а его брат Дмитрий — ее коллегу Анну Стен (1896-1952), отморозившую ноги в Белбалтлаге. Были еще дети Елены, но они на выставку не поместились.
Главных Егоровичей принято противопоставлять. Владимир — народолюбец, первый ректор Академии художеств, по словам Михаила Нестерова, из «шайки передвижников», педант и примерный семьянин, симпатизировавший революции. Став ректором, демонстративно не носил положенный мундир, на что двор смотрел как на милую причуду.
Фото: Михаил Разуваев/ «Коммерсант»
Константин — конформист, светский портретист, богемный гуляка, чьи похороны (его пролетка столкнулась с конкой), несмотря на его космополитизм, вылились в мощную демонстрацию черносотенцев. Когда Владимир живописал жертв Ходынки и Кровавого воскресенья, Константин изображал Кузьму Минина. Папиных взглядов очень стыдился Сергей, декадент и основатель знакового журнала Серебряного века «Аполлон»: яблоко от яблони далеко падает.
Но если забыть об этих деталях, покажется, что никаких Маковских не было, а был один-единственный, собирательный Маковский, проживший полтора века образцовый русский реалист. Мастеровитый, работящий. Умеренно консервативный, умеренно салонный, умеренно демократичный, умеренно, всегда с некоторым запозданием интересующийся модными веяниями — от импрессионизма до символизма.
Александр Владимирович перед смертью дошел даже до того, что в академической манере перерисовал кошмарных жертв мировой войны, словно подсмотренных у немецкого экспрессиониста Отто Дикса. Да, и еще этот коллективный Маковский очень любил Гоголя. Книги завсегдатая салона Егора Ивановича иллюстрировали и Владимир, и Константин, и Александр.
К.Е. Маковский. Портрет Александра II. 1881. Официальный сайт Русского музея
В какой-то момент в выставках передвижников одновременно участвовали все три Егоровича. «Вечеринка», «Крах банка», «Ночлежный дом» Владимира угрюмее какой-нибудь «Вдовушки» Константина. Но его «Свекра», жанровую сцену со скабрезным подтекстом, вполне мог бы написать и автор слащавых «Детей, бегущих от грозы». А кто из них автор той или иной пасторальной сцены сельхозработ или варки варенья, различит, пожалуй, только самый искушенный эксперт.
Константин-портретист не уступал лучшим салонным художникам Европы, рыдал, работая над посмертным портретом Александра II. Но и «прогрессивный» Владимир столь же салонно портретировал императрицу Марию Федоровну. Александр успел запечатлеть и Николая II, и Александру Федоровну, и Константина Победоносцева, глядя на портрет которого невольно и неминуемо вспоминаешь строки Александра Блока о «совиных крылах» обер-прокурора синода.
В. Е. Маковский. Литературное чтение. 1866. Официальный сайт Русского музея
В наши дни, когда представления о том, «что такое хорошо и что такое плохо», сменились не раз и не два, велико искушение признать самым интересным из Маковских Константина Егоровича: салонность и изрядная доля китча уже не порок, а достоинство. Но это морок: предпочесть кого-то из представителей славной династии решительно невозможно. Все они — позвонки станового хребта отечественного реализма, главная черта которого — умеренность и аккуратность, пишет «Коммерсант».
